"Тренируйте их кричать во всё горло":полковник, спасавший школьников в Беслане,-о том, как защитить детей от террористов
В Екатеринбурге накануне 1 сентября мэрия распространила памятку о мерах предосторожности: горожан призвали не терять бдительность, подмечать подозрительных людей и бесхозные сумки. В городе будут приняты особые меры безопасности, а директора школ прошли специальный инструктаж.
Мы знаем, почему это стало нормой в последние годы: вот уже 12 лет на торжественных школьных линейках вспоминают Беслан.
Мы беседуем с полковником Сергеем Милицким – одним из военнослужащих, кто участвовал в тех событиях в составе группы "Альфа". Четырёхкратный кавалер орденов Мужества рассказал E1.RU о том, как эффективно защитить детей в школе, стоит ли их тотально контролировать и какие аргументы применяют переговорщики, чтобы оставить заложников в живых.
– В Беслане я был, скорее, наблюдателем. Составляется такой план: например, высунулась голова в окне, в течение двух часов каждые 10 минут высовывается голова. Это я условно говорю, но из этого делаются какие-то выводы. Был момент, когда выкинули в окно расстрелянных мужчин и разрешили МЧС их забрать. Я говорю генералу: давайте я схожу, это разведка, это переговоры, это надо посмотреть. Он говорит: ты не пойдешь, ты не похож на того, кто выносит трупы. Пошли другие двое, оба погибли. Потом, когда штурм начался, нужно было как-то сдерживать людей, местных, которые бежали детей вытаскивать.
– Многие рвались?
– Конечно, там же их дети были. Детишек через окна спортзала выкидывали, многие бежали. Пальба дикая, сутолока. А им же воды не давали. Они бегут, видят, вода по стене течёт, и возвращаются попить. Там ближе к домам подстанции стояли с носилками, уносить раненых, и те готовы были драться между собой, чтобы подбежать с носилками первыми. Сейчас уже взрослые эти дети, всех знают и помнят, кто кого вытаскивал.
– Вы бывали там после этих событий?
– Да, 3 сентября всегда ездим, там такая школа под саркофагом, строят храм, будет столько колокольчиков, сколько людей погибло. Приезжайте, Беслан, "Город ангелов", без слёз невозможно…
– После Беслана в школах усилили меры безопасности. Турникеты поставили и так далее. Как вы считаете, эти меры – их достаточно? Они способны детей уберечь?
– Давайте не будем брать такие безумные вещи, как в Беслане. Там действовал отряд террористов, вооруженных до зубов. Их не остановили бы ни турникеты, ни полиция. Но если говорить о бытовом терроризме, когда вооруженный человек в школу врывается, то это уже вина школы. Потому что он прошёл через охранника, а тот не обратил внимания. Потому что там сидит какой-нибудь дедушка, за столом, не за стеклом. Если за стеклом сидит, он хотя бы может нажать тревожную кнопку.
Понимаете, какая ситуация? Если вооруженный человек видит, что в школе стоит хоть какая-то защита, он в эту школу не пойдёт, а пойдёт в другую, где охраны нет. Турникеты – это что? Их перепрыгнуть можно. В одной старой московской школе я видел хороший пример: охранник сидит за стеклом и может дверь заблокировать. Подобные вещи должны быть во всех школах, одинаковые. Охранник должен быть защищен, иметь возможность реально предотвратить ситуацию – нажать кнопку вызова полиции, заблокировать дверь.
– Многие сегодня говорят: как изменилась жизнь у детей! Всё контролируем, постоянно тревожимся – а может, напрасно? Угроз реально стало больше или просто стало больше плохих новостей? Маньяки ведь и в СССР были.
– Конечно, сейчас опаснее, намного. Общественная безопасность хуже. Наркомания, алкоголизм, торгуют людьми, маньяки. Очень много факторов. Да, надо волноваться, надо контролировать, знать, где они, просить постоянно отзваниваться. Но не перегибать, конечно, когда мальчику в армию пора, а мама всё каждый его шаг проверяет. И учить их самих правильно вести себя в сложных ситуациях.
– Как – правильно?
– Да элементарно! Даже взрослые, понимаете, иногда впадают в ступор, если их внезапно за руку схватить. А надо учить не бояться хотя бы кричать во всё горло: спасите! Это тренируется – знаете, тренируйте детей, чтобы они не боялись кричать.
– Сергей, расскажите о своём опыте переговорщика. Как вы вступаете в контакт с террористами, у вас есть заготовленные фразы, тренированные интонации?
– Нет, я не знаю, что-то в голову приходит, и всё, импровизация. Самое страшное – это первый контакт. Не бояться пойти туда, не думать о том, что тебя могут убить. Сделать этот шаг. Потом сказал фразу, получил ответ, всё – не убили, можно разговаривать. В Минеральных Водах (Сергей Милицкий – руководитель операции по освобождению заложников в г. Минеральные Воды в 2001 году. – Прим. ред.) один деятель захватил автобус и я иду такой, в рубашке, в галстуке, типа представитель администрации. Говорю: "Я пришёл". Тот мне: "Заходи". Я: "Я боюсь". Он: "Да ничего не будет". И я понимаю, что он сейчас это сказал перед своими, его услышали, это много значит. Контакт произошёл. Захожу в этот автобус, и непонятно, почему пришло такое, говорю: "Граждане, всё в порядке, президент пообещал выполнить требования, не волнуйтесь". И потом пошёл диалог.
– А люди как? Успокоились?
– Сейчас расскажу про женскую психологию. Там одна женщина плакала, у неё ребёнка как раз перед этим на скорой увезли с аппендицитом. И она всё переживала, как там ребёнок, просила, чтобы её выпустили в больницу. И вот я вроде договорился её вывести. Три шага сделали к выходу, и она такая: "Ой, я сумочку забыла". И возвращается за ней. Там барахло всякое, обычное. Ну дура! А возвращаться, кстати, ещё страшней. Туда идешь и как-то меньше боишься, а обратно эти 276 шагов делаешь – весь мокрый, реально страшно, что сейчас в спину засадит.
– Как удаётся убедить отпустить заложников? Какими аргументами?
– Надо понимать, что им тоже страшно. И надо очень хотеть, чтобы все выжили, и ты, и он, террорист. Пусть потом там суд решает, что с ним делать. Аргументы иногда вообще какие-то нелепые идут, главное – разговаривать. В Лазаревском (21 сентября 2000 года группа чеченских боевиков захватила заложников в небольшой частной гостинице. – Прим. ред.) вроде разговариваем, я там разыгрывал, будто я банкир, и вдруг террорист достаёт гранату, оттягивает чеку: "А что, Серый, уйдем вместе?". Я ему: "Да ты что, какое уйдём, у меня очки за полтора косаря". И он раз, и чеку обратно. Не знаю, откуда в голову эта фраза пришла про очки, но сработало.
– Когда заложники – дети, их поведение отличается?
– Дети почти не боятся. Они потом уже начинают беспокоиться, когда им есть хочется, пить, дискомфортно. А потом их спрашиваешь, и они так рассказывают, вот после Дубровки: там, рядом с нами, тётя стояла в чёрном, хорошая такая, конфеты давала. Один парень всё оружие перечислил, которое видел на боевике, очень точно – оказалось, в компьютерную игру играл, где всё это было. Они меньше боятся, потому что не понимают, они же дети…
