Алексей Елаев: «Девяносто третий: кровь и жертвы во славу "ельцинской Конституции"»
Размышления председателя РРК, Регионального отделения в Калининградской области ПП «Гражданская Платформа», Алексея Елаева.
Учрежденная Правительством России "Российская газета" на первой полосе номера от 1 октября этого года словами Леонида Радзиховского отметила: "… ни один из полузабытых "героев обороны Белого Дома" - Руцкой, Хасбулатов, Макашов – ни малейшей симпатии не вызывает, только разную степень раздражения, отталкивания", "… самих нардепов объединяли только их корпоративные привилегии", "Кто был больше виноват в Малой гражданской войне 3-4 октября, должен был решить суд, но его не было: Ельцин одним махом амнистировал и себя, и своих врагов…". И прочие нелепицы.
Будто бы не "Российская газета" в сентябре девяносто третьего опубликовала постановление X Съезда народных депутатов России о прекращении полномочий Б. Н. Ельцина и заключение Конституционного Суда о незаконности его действий по роспуску законно избранного Съезда. Вроде бы даже время должно было примирить былых врагов и воздать память погибшим. Прошло ровно 20 лет, одно поколение, Борис Ельцин уже шесть лет как умер, 70-летний Хасбулатов заведует кафедрой в университете, а Руцкой, исполнявший обязанности Президента России после отстранения от должности Ельцина, тихо руководит советом директоров цементного завода в Воронежской области… Ан нет! Пропагандистские споры не утихают до сих пор. И юбилейный год – лишний повод для утверждения "победивших" над "проигравшими". И "победившие" ставят друг другу памятники, награждают орденами, а также плюют на могилы "проигравших" (зачастую в прямом смысле, – самодельный мемориал памяти погибших за Белым домом в Москве "Российская газета" также обсмеяла).
А ведь в центре Москвы прямо на глазах всей страны и мирового сообщества в эти дни действительно шла Гражданская война, причем завершившаяся победой двумя неделями ранее отстраненного от должности президента Бориса Ельцина, посадкой в Лефортово руководства законно избранного Верховного Совета, роспуском законно же избранных Советов по всей стране и проведением плебисцита по проекту новой Конституции, закрепляющей основную полноту власти в стране в руках президента.
В настоящее время отечественная наука конституционного права мастерски научилась объяснять случившееся в 1993 году, да так, что закачаешься. В общем, все сводится к силовой легитимации, так как Ельцин доказал своими действиями (готовностью применять силу, подчинением ему аппарата государственного принуждения и пр.), что именно он является главой государства, что именно его правовые акты из актов двух параллельно действовавших правительств являются действующими, а акты проигравших – правовыми симулякрами, то есть формально все признаки имеют, но не действуют и не применяются. Причем действуют даже те указы, которыми вносились изменения в уже действовавшие законы Российской Федерации или которые эти законы отменяли. Презюмируется, что все, принятое президентом в период с 20 часов 21 сентября до 25 декабря 1993 года, имеет силу закона. А все, принятое в это же время Съездом народных депутатов, Верховным Советом, Конституционным Судом и исполняющим обязанности президента Александром Руцким, несмотря на официальное опубликование, никакой юридической силы не имеет и не имело. Красиво, конечно, но даже министр обороны Грачев на всякий случай требовал от Ельцина письменные приказы на применение силы в отношении защитников парламента. Видно, не доверял или же пытался смягчить свою участь в случае поражения. С другой стороны, октябрь девяносто третьего – это основа политического режима, созданного Конституцией, принятой 12 декабря 1993 года, та самая точка поворота системы, легитимность которой нельзя оспаривать, как не оспаривают легитимность вооруженного восстания 7 ноября 1917 года. Что было – то было, а о чем нельзя говорить – о том, согласно заветам Витгенштейна, следует молчать.
Но самое главное, что случилось в октябре девяносто третьего, – это применение силы исполнительной властью против гражданского населения. Причем применение силы массовое и немотивированное. С использованием огнестрельного оружия, гранатометов, танков, с подавляющим преимуществом в численности Вооруженных сил и сил Внутренних войск против разрозненных отрядов "ополченцев", не представлявших никакой военной силы, и жиденьких "баррикад", построенных больше в повторение традиций девяносто первого. Причем применение силы с холодным расчетом по принципу "провокация другой стороны – неадекватно жесткий ответ". Подробности каждый может найти в открытых источниках, включая множество видеозаписей, свидетельств очевидцев, неоконченное заключение комиссии, созданной впоследствии Государственной Думой для расследования событий.
По казусу истории, в Лефортово к тому моменту продолжали сидеть участники ГКЧП, не решившиеся применить силу против оппозиции (того же самого российского Верховного Совета) двумя годами ранее; видно, слишком интеллигентными были и сами верили в права человека и Конституцию больше избранного "гаранта". Поистине, любая революция пожирает не только своих детей, но и родителей. Зачастую задается вопрос: что было бы, прими ГКЧП в августе 1991 года решение о применении силы в отношении защитников Белого дома? Отдал бы министр обороны маршал Язов приказ о танковом обстреле здания на Краснопресненской набережной? Отдал бы исполнявший обязанности Президента СССР Янаев приказ об отключении в здании парламента электричества, воды и канализации, а главное – как долго "защитники демократии" смогли бы просидеть внутри здания в таких условиях, и играл бы тогда Ростропович на виолончели вместо поиска ночной вазы? И как быстро разбежалась бы толпа, услышав автоматные очереди?
Одно я знаю точно: в случае победы путчистов ГКЧП в учебниках по истории и конституционному праву их действия описывались бы теми же словами, которыми сейчас описываются действия президента Ельцина: "затяжной кризис", "двоевластие", "спасение демократии" и пр. Так уж устроены теоретики: могут объяснить что хочешь, лишь бы не прерывать традиции. А практики вспомнят сотни погибших в девяносто третьем, причем на стороне Ельцина – единицы, посмертно Герои России, похоронены на почетных местах московских кладбищ, а на стороне Верховного Совета – сплошь простые обыватели и ни одного депутата, ведь стреляли по демонстрантам.
Но в современной России нет ни одного общего памятника погибшим в те страшные дни в Москве, равно как и общего понимания всей трагичности тех "мук", в которых рождалась современная государственность. На обеих сторонах конфликта выступили совершенно разные люди, различные политические силы. Абсолютно невозможно сказать, что это была война красного флага с триколором.
Ведь Хасбулатов и Руцкой в те дни, несмотря на общую разгоряченность и расслоение российского общества, не позволили Гражданской войне проникнуть дальше Садового кольца: не стали создавать правительств в изгнании, народных фронтов, собирать дружины за Уралом, как бы ни призывали их к тому наиболее разгоряченные депутаты, как бы ни рапортовали командиры дивизий Российской армии о готовности с оружием в руках поддержать их подчиненными им частями регулярной армии. Да я и не думаю, что эта "готовность" была чем-то большим, чем обыкновенная бравада, ведь это (при всех жертвах!) была Гражданская война Садового кольца.
Только вот эта "вынужденная" и "единичная" жертва не спасла одуревших от легких побед над собственным народом грачевских генералов от дальнейшего применения силы по поводу и без повода. В декабре 1994 власти самопровозглашенной Чеченской Республики Ичкерии, глядя на события 1993 года в Москве, уже знали, что ничего хорошего танки Грачева им уж точно не несут, раз на Краснопресненской набережной на весь мир был реализован принцип "бей своих, чтобы чужие боялись", остальные же республики от греха подальше решили мечты о независимости и о прочих декларациях забыть. Но еще более непонятно, как это применение силы Ельциным повлияло на отношения с постсоветскими республиками… Думают ли иногда Янукович, Лукашенко или Назарбаев о том, что это могло бы произойти в центре Киева, Минска или Алма-Аты, если бы их государства вовремя не вышли из состава СССР и в ненужное время высказали ненужную политическую позицию?
А суда над виновными в событиях октября 1993 года не было не по воле Ельцина, как пишет об этом главная газета страны. Вновь избранная Государственная Дума, вопреки его воле, не была столь уж прокремлевской и самостоятельно объявила амнистию всем участникам октябрьских событий девяносто третьего и августовских девяносто первого, обнулив тем самым историю мести политических потомков политическим предшественникам. И, вопреки прямому запрету Ельцина выпускать их из Лефортово, решением Генерального прокурора Казанника все противники Ельцина по баррикадам вышли на свободу, а уголовное дело было прекращено. Так что суда по уголовному делу действительно не было, все участники тех событий так и остались несудимыми вне зависимости от тяжести совершенных преступлений. Но это не освобождает нас от понимания недопустимости применения силы в будущем: на штыках легко взойти на трон, но очень трудно сидеть.
Но больше всего мне думается о тех погибших, кому тогда было по 18-20 лет. Сейчас им было бы по сорок. Кем бы они выросли? Поддержали бы себя тогдашних или поменяли бы политические воззрения? Хотели бы они, чтобы жизнь еще раз предоставила им выбор – погибнуть или остаться со смутой на душе? И как сейчас живут их матери, не дождавшиеся внуков от любимых сыновей из-за этой бессмысленной, в конечном итоге кровавой бани октября девяносто третьего в центре Москвы, а теперь вынужденные ходить к ним на могилы и доживать свой век в одиночестве. Хотели бы они, чтобы жизнь их любимых детей тогда была отдана за спокойствие нынешних "европейских и демократических" парламентариев, "нефтеносных" министров, берущих взятки килограммами вороватых чиновников и благолепно поющих им осанны "независимых" журналистов? Не была ли эта жертва жертвой Молоху? Этого мы не узнаем. Лишь ветер будет раздувать ленты и листовки на самодельном памятнике погибшим за Белым домом, у которого все двадцать лет постоянно лежат живые цветы.